Нефтегазовые гонки после 90-х

Источник: kp.kz

Распад Советского Союза в 1991 году открыл окно возможностей для государств с богатыми недрами. Такие страны, как Россия, Казахстан, Азербайджан и Туркменистан остались владельцами колоссальных запасов нефти и газа, теперь единственными, но в крайне неравных стартовых условиях. Так, Россия сохранила ключевую инфраструктуру, трубопроводы, экспортные маршруты и крупнейшие подрядные и управляющие организации, контролирующие весь производственный цикл. Азербайджан унаследовал богатый Бакинский шельф, ну а выход к морю у него никто и не отнимет. Туркменистан получил в распоряжение крупнейшее в мире газовое месторождение Галкиныш.

Казахстан же стартовал в откровенно проигрышной позиции. У страны не было выхода к морям, собственных трубопроводов, международных партнеров и финансовых инструментов для реализации потенциала. Казахстан был "континентальным островом" между Россией и Китаем, лишенным инструментов прямого выхода к перспективным крупным рынкам. Экспортные потоки через систему трубопроводов.контролировала Россия В начале 90-х страна физически не могла продавать нефть иначе, как через российские сети. Но именно Казахстан за три десятилетия превратил свою уязвимость в конкурентное преимущество, открыв страну для международного капитала, технологий и стратегических партнёров.

Кто, что и сколько добывает сегодня

Россия остается главным добытчиком региона с результатами более 500 млн тонн нефти и 685 млрд кубометров газа в год. Казахстан удерживает вторую позицию с почти 88 млн тонн нефти и 59 млрд кубометров газа. Азербайджан ежегодно добывает около 29 млн тонн нефти и 38 млрд кубометров газа. Туркменистан, несмотря на впечатляющие газовые запасы, остаётся на последнем месте по добыче нефти – около 8 млн тонн в год.

Казахстан обеспечил стабильный рост за счет крупных проектов: Тенгиз, Карачаганак и Кашаган. Последний стал крупнейшим индустриальным проектом страны, принесшим 55 млрд долларов выручки с 2004 по 2023 год, при капитальных затратах в 58 млрд долларов и операционных расходах ещё в 28 млрд долларов. Только с 2016 по 2023 год Кашаган принёс государству свыше 5 млрд долларов прямых доходов, что превратило его в один из ключевых источников бюджетных поступлений.

Азербайджан за счет ранних инвестиций в инфраструктуру и западных партнёров сумел быстро наладить прямые поставки на европейские рынки. Туркменистан же делает ставку исключительно на Китай, что в конечном счете оборачивается критической зависимостью от одного покупателя.

Кто, как и к чему пришел

Россия: гигант с внутренними вызовами

Россия сделала ставку на развитие национальных чемпионов – "Газпрома", "Роснефти", "Лукойла", которые получили монопольный доступ к ресурсам. Иностранный капитал был допущен ограниченно – в рамках проектов "Сахалин-1/2" и отдельных СПГ-заводов.

Ключевые экспортные маршруты в Европу приносили России до 2021 года более 250 млрд долларов ежегодно только за нефть и газ. Однако после 2022 года страна столкнулась с масштабной переориентацией поставок на Индию, Китай и Турцию со значительным дисконтом.

Россия удерживает лидерство по объемам добычи, но платит цену санкционного давления, потери европейского рынка и ограничения на доступ к технологиям.

Азербайджан: нефтяная дипломатия и диверсификация

Азербайджан первым в регионе подписал "Контракт века" в 1994 году, открыв двери для BP и других западных компаний. Благодаря трубопроводам Баку-Тбилиси-Джейхан и TANAP страна смогла обойти Россию и выйти напрямую на европейский рынок. Создание Суверенного фонда SOFAZ – грамотный шаг, позволивший накопить более 45 млрд долларов резервов, снижая зависимость бюджета от колебаний цен.

Азербайджан выстроил репутацию надежного энергетического партнера Европы и участвует в Южном газовом коридоре.

Туркменистан: гигант на коротком поводке

Галкиныш – третье по объему газовое месторождение мира, но Туркменистан практически полностью зависит от одного рынка – Китая. Политика самоизоляции, закрытость экономики, ограничение доступа иностранных компаний – всё это не позволило раскрыть полноценный экспортный потенциал.

Туркменистан поставляет около 30 млрд м³ газа в год через Туркмено-Китайский газопровод, оставаясь "поставщиком одного клиента", что делает страну уязвимой к изменению цен и объёмов закупок.

Казахстан: стратегический прорыв вопреки стартовым ограничениям

Казахстан, будучи запертым в центре континента, развернул инвестиционную политику на Запад, предложив уникальные условия через соглашения о разделе продукции (СРП). Именно так появились Карачаганак, Тенгиз, а позже Кашаган – крупнейший промышленный проект страны.

Кашаган стал одним из крупнейших источников нефтедолларов, формируя до 10% ВВП в лучшие годы и обеспечивая около 20% всей добычи нефти. Проект не только приносит доходы в бюджет, но и стимулирует развитие машиностроения, строительства, инфраструктуры, в том числе магистрального трубопровода Каспийский трубопроводный консорциум (КТК), который транспортирует более 80% казахстанской нефти на мировой рынок. В отличие от Туркменистана, Казахстан сумел избежать монозависимости, наладив поставки как в Европу, так и в Китай, а также через Каспий в Турцию.

Что и зачем еще нужно знать

Политические режимы и степень открытости

Казахстан выбрал модель управляемой открытости через соглашения о разделе продукции (СРП), сохранив стратегический контроль за ресурсами. Государственная компания “КазМунайГаз” действует как оператор и регулятор, контролируя доступ иностранных компаний к ключевым месторождениям.

Политическая стабильность, выстроенная на вертикали власти, позволяет Казахстану сохранять баланс между внутренним контролем и внешними инвестициями. СРП, кроме того, обеспечило прозрачность условий для инвесторов и справедливое распределение рисков и доходов. Эта модель позволила привлечь крупнейшие в мире нефтегазовые компании и обеспечить страну передовыми технологиями и капиталом.

Россия же сосредоточила нефтегазовый сектор в руках госкорпораций. Газпром и Роснефть де-факто стали продолжением внешнеполитических интересов Кремля. Иностранные партнёры допускались только точечно, что усилило политизацию отрасли и сделало её заложницей санкционной политики.

В РФ ко всему прочему еще и выбрали жесткий налоговый режим, где ключевые доходы поступают в бюджет через НДПИ и экспортные пошлины. Такая модель делает отрасль предсказуемым донором бюджета, но ограничивает гибкость и инвестиционную привлекательность для внешних игроков.

Инфраструктура и логистика

Азербайджан добился полной независимости от российских маршрутов, построив трубопроводы в Турцию и Европу. Это дало стране стратегическое преимущество в энергетическом диалоге с ЕС и Турцией, сделав Баку энергетическим узлом Южного Кавказа.

Казахстан остается заложником КТК – маршрута через Новороссийск. Любой сбой или политический кризис с Россией угрожает остановкой казахстанского экспорта. Туркменистан и вовсе лишён инфраструктурной диверсификации, и полностью зависит от одного маршрута в Китай.

Технологические и экологические вызовы

Казахстан сталкивается с вызовами технологической и экологической устойчивости Кашагана – сложнейшего месторождения с высоким содержанием сероводорода и рисками для Каспийского моря. Требуются колоссальные инвестиции в обновление инфраструктуры и управление экологическими рисками.

Россия делает ставку на СПГ и Арктику, но санкции ограничивают доступ к ключевым западным технологиям сжижения газа. Азербайджан продвигает зелёную повестку, готовясь к COP29, но остаётся завязанным на традиционные углеводороды. Туркменистан игнорирует экологические угрозы и остается лидером по выбросам метана.

Социально-экономический эффект нефтедолларов

Казахстан направил нефтегазовые доходы на строительство Астаны, развитие инфраструктуры и машиностроения, однако остается зависимым от сырьевого экспорта. Россия проела нефтегазовые сверхдоходы 2000-х, не создав диверсифицированной экономики и попав в технологическую ловушку.

Азербайджан создал Суверенный фонд с активами свыше 45 млрд долларов, который финансирует социальные и инфраструктурные проекты. Туркменистан остался закрытой экономикой, где граждане не почувствуют реальных выгод от газового экспорта.

Нефтегаз как инструмент внешней политики

Россия использовала энергоресурсы как инструмент внешнего давления, но потеряла европейский рынок. Казахстан балансирует между Россией, Китаем и Европой, укрепляя многовекторность. Азербайджан использует энергетику для усиления позиций на Южном Кавказе и в Европе. Туркменистан полностью зависим от Китая, лишён геополитического веса.

Казахстан и Азербайджан декларируют зелёный курс, но пока действуют медленно. Россия ограничивается заявлениями, не реализуя системные проекты. Туркменистан игнорирует климатическую повестку, рискуя стать токсичным поставщиком в глазах мирового сообщества.

Перспективы и риски

Казахстану предстоит выйти из логистической зависимости от России, развивая Транскаспийский маршрут и усиливая переработку. Россия вынуждена переориентироваться на Азию, сталкиваясь с технологическими барьерами. Азербайджан продолжает наращивать газовые поставки в Европу, укрепляя геополитический вес. Туркменистан рискует остаться в изоляции, если не диверсифицирует рынки.

Тридцать лет после распада СССР показали: не ресурсы определяют будущее стран, а способность управлять ими. Казахстан и Азербайджан доказали, что политическая гибкость, открытость к инвестициям и стратегическое мышление позволяют даже слабым на старте превратиться в глобальных игроков. Россия, несмотря на лидерство по объемам, оказалась в ловушке геополитических амбиций и технологической изоляции. Туркменистан же упустил шанс стать полноценной частью мирового энергорынка.

Энергетическая пока гонка не завершена. Она входит в новый этап, где выигрывает не тот, кто качает больше нефти, а тот, кто первым научится превращать углеводороды в долгосрочное развитие, технологическую независимость и реальную международную устойчивость.